Шедевры мировой поэзии. Из библейской поэзии.

Перевод с древнееврейского Сергея Аверинцева.

Читает Иннокентий Смоктуновский.

Перед вами — фрагменты знаменитой Книги Иова. В ней очень ярко выступает вкус к глубокомысленной словесной игре, к сарказму. Но одновременно она несет в себе преодоление традиционного поучительства. Назидания и притчи книжников учили, как упорядочить свою жизнь в нерушимом мире с Богом, с людьми и с самим собой; Книга Иова говорит о страшном опыте спора человека с Богом, опыте одиночества среди людей и разлада с самим собой. Для книжников весь мир был большой школой, в которой человеку лучше всего быть первым учеником, послушным мальчиком. В Книге Иова показана граница, на которой самые хорошие школьные прописи теряют смысл.

Иов — имя праведника из древних преданий. Он живет где-то на востоке от Палестины еще до Моисея, но знает истинного и единого Бога. Начало книги рисует образ искренней, чистосердечной, благообразной истовости богатого патриархального шейха, неуклонно блюдущего себя от греха и во всем поступающего, как положено.

Но Сатана (Противоречащий), споря с Богом об Иове, бросает вызов: праведник чтит Бога не бескорыстно, его праведность обусловлена его сытостью и благополучием.

Вопрос поставлен остро: что такое нравственное поведение человека — добронравие, ожидающие награды, или верность до конца, имеющая опору в себе самой? Чтобы этот вопрос получил ответ, Бог выдает Иова на пытку обвинителю. Гибнет скот Иова, затем слуги, затем сыновья и дочери. Иов больше не богач, не господин, не отец семейства, не глава племени; но все эти беды он встречает с безукоризненной истовостью. Сатана ищет новых доводов: важнее всего не общественное положение, не семейный круг, но «кожа», «кость» и «плоть» — непосредственная телесная реальность человеческого «я». И вот Иов поражен «от подошвы стопы по самое темя» проказой или какой-то сходной болезнью, не только обрекающей его на медленную и мучительную смерть, но извергающую из круга людей. Проклиная ночь своего зачатия и день своего рождения, Иов не отрекается, однако, от веры в правду как сущность Бога и созданного Богом мира; но тем невыносимее вопиющее противоречие между этой верой и жестокой очевидностью. Поставлен вопрос, на который нет ответа, и это мучает Иова тяжелее, чем телесные страдания. Чтобы как-то успокоиться, он должен либо перестать верить в то, что должно быть, либо перестать видеть то, что есть; в обоих случаях он выиграл бы пари Сатане. Первый выход предлагает жена: «Похули Бога — и умри!» Второй выход — слепо верить в то, что добродетель всегда награждается, а порок всегда наказывается, и принять свою муку как возмездие за неведомую вину — рекомендуют трое друзей Иова: сладкоречивый Элифаз, сердитый Билдад и саркастический Цофар. Трое мудрецов добросовестно выкладывают то, чему их учили, им кажется, что они отстаивают честь Бога, а на деле они солидарны с Сатаной, ибо так же, как он, обуславливают служение Богу надеждой на награду. Жалобы Иова — приговор не только трем друзьям, но и олицетворяемой ими самодовольной мудрости, разучившейся ставить самое себя под сомнение.

В финале слово берет Бог — но он ничего не объясняет, не растолковывает. Он говорит «из бури», речь сама подобна буре, и в ней возникают образы первозданной Вселенной. В душе Иова наступает просветление, которого не объяснишь одними резонами. Его воля не сломлена, но он по доброй воле отступается от своего бунта. Бог перестал быть бессмысленной прописной истиной и стал живым образом, загадочным, как все живое. Именно это для Иова важнее всего — что он знает теперь о Боге не с чужих слов, а видит сам. Теперь искус Иова окончен. Вместе с Сатаной посрамлены его бессознательные единомышленники, защитники теории наград и наказаний — друзья-резонеры. Бог укоряет их: «Вы не говорили обо Мне так правдиво, как раб Мой Иов». А теперь ничто не мешает чуду вступить в свои права, и жизнь страдальца течет назад, к своим счастливым истокам. Книга заканчивается так, как она началась, — идиллией...

Сергей Сергеевич Аверинцев, русский филолог, культуролог, библеист, переводчик